Cотрудник Тульской областной детской библиотеки, дважды участник литературной смены форума "Таврида" 2019, 2020), участник литературного семинара "Вешние воды" (2020) и фестиваля фантастики "Поехали" (2020).

Плач о Петре

Жанровые вещи провоцируют читателя в большей степени на беспримесное удовольствие, нежели на «труд души». Однако, если ты не фанат жанровой прозы или кинематографа, то попросту не знаешь наизусть те клише, которыми оперирует автор жанрового произведения. Для тебя тогда все в новинку, и удовольствие возможно только как следствие твоего недюжинного психического усилия. Решительно развинтив конструкцию, рецензент удовольствие получил: рассказ Галии Трушечкиной «Пассажир» отныне станет значимой частью его внутреннего опыта.

Что же скрывается здесь за фабулой, за типовыми жанровыми блоками? На глубине «Пассажир» повествует о противостоянии Артема и Петра. Первый, грубо говоря, - элита, второй – простак. Первый – утонченный, второй – неосведомленный. Артем – не «человек», а некая высокоорганизованная духовная сущность, которая приспособилась существовать в человеческом теле, агрессивно захватывая его. Этих самых «пассажиров» много, и внешне они от так называемых людей неотличимы. Власти знают про ситуацию и, насколько я понял, борются с «пассажирами» в меру своих сил. Петр, которому лишь пару дней назад начальство сообщило всю правду жизни, - некто вроде истребителя «пассажиров». Артем, согласно им же самим сочиненной легенде, - биолог, по заказу властей вычисляющий «пассажиров» среди людей.

Автор подчеркивает, что Артем полагает тело за храм, принимает адаптационные таблетки, не пьет всякую гадость, вроде дешевого кафэшного «американо», практикует йогу. В голову настойчиво лезет стих «быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей». Петр, наоборот, неприхотлив, наивен, доверчив, готов в огонь и воду за товарища по борьбе со злом. В сущности, жанровый сюжет маскирует тут социальную расстановку «аристократ против пролетария». А еще в сообществе этих самых «пассажиров» есть нечто от тайного общества, вроде масонского. Существуют ли масоны в качестве действительно влиятельной организации? Способны ли они убивать во имя собственных интересов? Имеют ли их диковинные ритуалы реальную силу? Сколько их; как их, наконец, отличать?! Господи, помилуй.

В рассказе Галии Трушечкиной один такой, тупо говоря, масон – распоясался, подсев на синтетические наркотики и потеряв берега, то есть чувствительность. Теперь он не довольствуется малым, то есть одним хорошо обжитым человеческим телом, но отчаянно убивает людей сериями, игнорируя основную задачу подобного убийства – заселение в новое комфортное тельце. По-настоящему смешно звучат его оправдания: «Враги… одиноко…» Автор могла бы, кстати, добавить юмора в этом роде. Артем вынужден, поэтому, уничтожить зарвавшегося и уже безнадежного сородича. Особенно травмировало Артема то, что пассажир-наркоман бессмысленно, без практической пользы убил некую красивую девушку, загрыз. Артем просто-напросто эстет, или же красивые тела призваны облагораживать его расу и оттого пустая трата подобных прекрасных тел - аморальна? Кроме того, аккуратный Артем знает про похмелье лишь по воспоминаниям, которые хранит о прежнем хозяине, «человеке», его нынешняя оболочка. Уж не о Климе ли Чугункине? Мерцает социальный дарвинизм в духе неприятного Михаила Булгакова.

Рецензенту нравится, что на глубине рассказа таятся социально-психологические архетипы. Однако, возникает искренний вопрос: с кем вы, мастера культуры? В смысле, неужели же этот самый эстетствующий масон Артем автору по-настоящему мил? Рецензент всерьез переживает за Петра, который погиб ни за грош. Кроме шуток, по прочтении захотелось какого-то легкого, может быть даже легчайшего смыслового сдвига – указания на то, что Петр все-таки хорош, а Артем – выродок и «не наш». В противном случае сюжет кажется не вполне сбалансированным. Артем дозированно выдает подробности своей истории, словно бы кокетничая - впрочем, это в его духе, в его характере, это психологически достоверно. С другой стороны, кому он все это говорит?! А кто присылает ему шестизначную сумму за убийство наркоманствующего «пассажира» - человеческое государство или же сородичи? Если бы Галия хоть немного приподняла Петра над его предсмертными судорогами и как-то оправдала, Артем автоматически превратился бы из гладкого, где-то даже стерильного победителя – в проблемное существо. Зачем это нужно? Затем, что протагонист непременно должен быть проблемным существом: чтобы провоцировать самодвижущийся сюжет. А так – пришел, унюхал, победил. Причем всех. Стерильность полностью разгаданного нами Артема - разочаровывает.

Демократически настроенный читатель, как я, тоскует по загрызенному Петру: что там с его Душою? Ведь еще один архетипический набор, мерцающий за фасадом жанра, - традиционные представления о том, что бессмертная душа занимает бренное тело на время: «Человеческое тело – ненадежное жилье. Ты влетела слишком смело в сердце темное мое» (Арс. Тарковский). Но тогда вся эта грызня «пассажиров» за тела есть, что же, борьба темных проблемных иноземных или даже инопланетных душ – за удобные, ладно скроенные человеческие оболочки?! Наверное, «пассажиры» - традиционные бесы? Мне хватил бы каким-то образом обусловленной перемены точки зрения, допустим, Душа Петра – взглянула на происшедшее и оценила, перепорхнула куда-то или куда-нибудь остроумно в свою очередь заселилась…

Все это не праздные фантазии. Два названных архетипических набора – социального порядка и религиозно-поэтического – сильнее, чем набор жанровых, фантастических клише. Точнее, два эти «серьезных» набора первичны. Всплывая в памяти в процессе чтения, они властно требуют всесторонней тематической проработки. Отсюда ощущение: уже почти профессиональная рассказчица не договаривает. Что-то здесь определенно не дописано. И это не каприз рецензента, а требование, идущее от материала!
Подытожим. Галия Трушечкина умеет заинтересовать даже и своей учебной прозой. Взорвала мозг, обеспечила его работой. Ждем следующих вещей: Туле нужны хорошие молодые писатели. Именно сочинители медленно, незаметно, но властно и реально меняют духовный климат человеческих городов.

И. Манцов